Шел 1951 год. Мне исполнилось 18 лет, и я только сейчас закончил 9-ый класс. Слишком долго затянулись мои школьные годы. Пора бы их кончать и идти на работу. Стал искать место для приложения рук своих. Но это дело оказалось не таким простым, как представлялось раньше. Город наш маленький и если что где появлялось, уходило по знакомству. Кстати, такой случай выпал и на мою долю. Как говорят: на ловца и зверь бежит. Посчастливилось мне , когда к нам пришел Шаврак Валерий проверять работу радиоточки. При разговоре оказалось, что у них на радиоузле есть свободное место монтера. Если я согласен, то он поговорит насчет меня. Кивком головы дал согласие, и мы разошлись, на второй день явился Валерка, велел мне написать заявление и идти с ним на радиоузел. И тут мне стало жалко расставаться со школой. Один год и у меня среднее образование. Эту свою мысль я передал Валерке. Он быстро нашелся и дал разумный совет. Одновременно работать и учиться в IHV (школа рабочей молодежи) Я посмотрел на маму, она слышала наш разговор. Вижу, пожимает плечами, что означало, поступай как хочешь. Не откладывая дело в долгий ящик, мы пошагали на радиоузел. Там был главным старший радиотехник Шестернев. Посмотрел он на меня, спросил с кем живу, и нравиться ли работа монтера. После моего ответа взял заявление, написал внизу согласовано и отправил меня в контору связи.

Контора связи в то время размещалась в деревянном доме, на углу ул. Горького левая сторона и ул. Советская правая сторона. Руководил ею Пшонка Иван Минович. В его ведении была почта, телеграф, внутрирайонная и городская связь, « Союзпечать» и радиоузел. Кабинет Кна (начальника конторы) был в небольшой комнате. Войдя в кабинет, я увидел за полупустым столом человека в форменном кителе, лет пятидесяти, худощавого на вид, с большими пытливыми глазами бывшего партизана. Я к вам по поводу работы - сказал я и протянул заявление. Иван Минович посмотрел его и спросил: « А как с учебой?» - «Хочу продолжить в ШРМ» - ответил я. Мое намерение работать и учиться КН одобрил В уголке заявления ( я видел) написал: « Принять монтером радиоузла IV разряда с окладом 400руб. в месяц» Тут же поднялся из- за стола и поздравил меня с началом трудовой деятельности. Домой бежал вприпрыжку как маленький ребенок с праздничным подарком. Маме рассказал, как меня принимали на работу, и что я буду получать 400 руб. в месяц. « Деньги хорошо заметила мама, только смотри из-за них не сорви учебу. Постараюсь - ответил я, зная, что она всегда хотела, что бы кто нибудь из нашей семьи получил образование.

Утром пришел на радиоузел первым. В аппаратной дежурил сам стартех Шестернев. Он и познакомил меня с работой радиоузла. Обслуживает его 7 человек. Старший техник, дежурный техник аппаратной, 4-е монтера и моторист энергобазы. Радио в городе начинает работать с 7 часов утра и кончает в 22 часа. С 6-и часовым дневным перерывом. Аппаратная, откуда идет трансляция, питается электроэнергией от двух источников, в утренние и светлые дневные часы от нашей энергобазы, где заправляет хозяйством моторист Бадяй. В темное время – от городской электростанции. Круглосуточной подачи электроэнергии в городе пока нет. «Монтеры наши дают выходные технику и мотористу» - предупредил меня стартех. Спецодежды у нас нет. А вот купить за полную стоимость форменный диагоналевый костюм можно. «Нет уж» - подумал я – форма на выход не годиться, а на работу носить жалко. Заработаю деньги и сам лучше куплю в магазине подходящий костюм. Так и получилось, после первой получки моей и брата купили по черному костюму. Материал приличный - московский шевиот под бастон. И цена сносная 420 руб. штука. Кстати, это был первый костюм в моей жизни. В нем и на пятачок ходить не стыдно.

Первые две недели стажировался у Шаврака. Набирался у него ума –разума. Устанавливали по заявкам радиоточки, устраняли повреждения на радиолиниях, вырубали сучья на деревьях, чтобы не замыкали провода. Искали замыкания на линиях, из за которых плохо работало радио в домах.

На второй день работы выдали мне инструмент: плоскогубцы, отвертку и когти. Взял в руки когти и удивился их виду. Это были два железных полукруга с одним шипом на конце. Внизу два шипа на узкой железной подставке для ноги. Конструировали их под столбы средней толщины. На тонких столбах была опасность оборваться, стоять же на узкой полоске больно ногам. Наши когти ни в какое сравнение не идут с немецкими. У них когти – игрушки. Легкие, с тремя шипами на конце, под ногой пластинка из тонкого железа. На таких когтях можно лазить без опасения на столбы любой толщины, стоять и работать наверху удобно. Я достал себе такие когти у нашего соседа, дяди Лукаша, за что был очень благодарен ему. У Сильвановичей они остались от старшего сына Владимира, который работал связистом при оккупации. Увольняясь с работы, подарил я их лучшему своему товарищу Шавраку В.

Работу монтера понял и усвоил быстро. На второй месяц был откомандирован в бригаду связистов на капитальный ремонт линии связи. Было нас 5 человек. КНЗ (зам. начальника конторы, связисты читают название должности по заглавным буквам наоборот). Три монтера и ездовой. КНЗ – это молодой демобилизованный солдат, член КПСС. Работал за руководителя и за монтера. Ехали к месту работы на телеге, везли с собой провиант, инструменты и материалы. Продукты получили в магазине, по заявке организации и с разрешения председателя райпо. В сельских лавках можно было купить: соль, спички, махорку и водку. Картофель был свой, рыбу ловили утром в озере. В лесу ели чернику и собирали лисички на жаркое или в суп. У колхозников покупали молоко. С едой положение было неплохое, воду брали из колодцев, она была мутная и не вкусная, но из за жаркой погоды приходилось пить и такую. Работы было много: рубили кустарник в зоне отчуждения, меняли гнилые столбы и тут же в лесу валили лесины взамен им, выпрямляли столбы в одну линию, меняли ржавый провод и битые изоляторы на новые. Итак, по тихоньку, стол от столба продвигались вперед, к городу. Ночевали по деревням в сенных сараях. Курили с осторожностью на улице. Водка была не в чести, о ней и разговора не было. По вечерам, после ужина, у костра пели песни. Запевал, как правило, всегда связист Паус. Человек в годах, но голос у него был хороший с хрипотцой. Бывало, затянет: «Эх, дороги, пыль да туман, холода тревоги да степной бурьян…», «Выстрел грянет, ворон кружит..».В моем воображении это означало, что еще одного человека мать не дождется домой. После грустной песни начнет петь.. « Летними короткими ночами отгремев, закончились бои..» Ему подтянет связист Соколовский, а там и КНЗ подхватит. И льется песня вслед уходящему солнцу, проникает в души наши, пробуждая память о недавно минувшей войне. В приподнятом настроении идем на сеновал спать. Тихо вокруг, деревня спит, и мы тоже засыпаем. Я еще слышу храп сотоварищей и сам начинаю засыпать под хруст травы на зубах нашей лошади. Скоро и она уснет, тыкаясь мордой в телегу с травой. Закончился еще один рабочий день. Я сплю. Вне дома мы пробыли целых двадцать дней, по возвращению домой дали нам по одному дню отдыха.

День отгула после командировки я использовал на оформление своего перехода из дневной школы в вечернюю. ШРМ в Лепеле после войны только теперь начала свою работу. Функционировала она на базе белорусской СШ №2 . Директор ее, Ривека Львовна, женщина в годах, небольшого роста, среднего телосложения, веселая по натуре. При разговоре улыбалась, привлекая к себе внимание собеседника. Я только открыл двери ее кабинета, как она с улыбкой сказала: «А мы вчера еще, комплектуя классы, занесли тебя в список 10-го класса, не ошиблись, значит?» « Нет, конечно, по этому поводу и пришел к Вам» - ответил я. В таком случае садись за стол и пиши заявление. Я не стесняясь сел за директорский стол и написал его. Теперь ты наш, и можешь спокойно продолжать работу до 1-го сентября, встретимся здесь же в 7 часов вечера. Документы твои я сама заберу в канцелярии дневной школы, можешь об этом не беспокоиться. Разошлись мы как единомышленники перед началом большого дела. Прикрыв за собою двери, я не сомневаясь, уверовал, что, уповая на Бога, сбудется моя мечта.

ШРМ- это палочка-выручалочка на все времена и на все случаи жизни. Были они и до войны, комплектовали их тогда старшие дети из больших семей. Шла молодежь на производство, чтобы помочь выжить младшим братьям и сестрам. Большая когорта молодых людей оставила дневные школы после ареста их отцов органами НКВД в 1937-38гг. Как могла моя мать прокормить четверых детей после ареста отца? Одна никак. На помощь ей, оставив школу, пошли на работу брат и сестра. Государству нужны были рабочие руки, но не в меньшей степени и грамотные молодые люди. Выполнение этой двуединой задачи возлагалась на госпредприятия и вечерние школы рабочей молодежи. Война временно прервала работу вечерних школ.

После трехлетней оккупации школьники оказались переростками. Учиться днем и влачить голодное существование они не хотели. В то же время государству нужны были специалисты рабочих профессий. Стали открываться ФЗО,ФЗУ,РУ и другие рабочие курсы. Многие переростки побросали школы и пошли учиться в эти учреждения, благо учились они не долго и были на полном государственном обеспечении. Это их на данном этапе вполне устраивало. Ушли в ФЗУ мои сверстники- друзья :Сильванович Петя, Сильванович Вася, Замковский Леня, Баженов Коля. Со временем, часть рабочей молодежи поняла, что она способна не только выполнять черную работу, но и руководить производством. Пробел в учебе на данном этапе можно было восполнить через ШРМ и дальше через ВУЗы. В стране возобновили работу школы рабочей молодежи, а в дальнейшем вечерние и заочные высшие учебные заведения.

В субботу, 1 –го сентября 1951 года, одел я новый костюм, и пошел в первый раз в 10-й класс вечерней школы. Учеников было всего 11 человек: три лейтенанта из Боровки, шесть городских девушек, два парня, я и столяр из промкомбината. Все молоды, полные надежд кончить 10 класс и поступить в высшие учебные заведения. Директор школы поздравила нас началом учебного года в условиях вечернего обучения. Рассказала о трудностях учебы в вечернее время, призвала духом не падать, занятия не пропускать и уделять максимум внимания учебе. « Учимся мы четыре дня в неделю, по четыре урока в день - продолжила она- предметники будут из дневной школы, кроме меня. Я буду вести русский язык и литературу. Кстати, у вас не будет белорусского языка и литературы, астрономии и физкультуры. Суббота в то время не была еще выходным днем, и мы приступили к уроку русского языка.

Проводное радио в послевоенные годы считалось главным источником агитации и пропаганды населения города. Повседневная работа радио была под неусыпным контролем райкома партии. Всякие помехи, срывы в работе радио относились к числу злонамеренных. Работать в таких условиях было тяжело, особенно стартехнику Шестерневу. Он был за все в ответе, а недостатков хватало: аппаратура старая, радиолинии ветхие, столбы довоенные, многие подгнили и от ветра падали. В таких случаях радиоточки молчали или работали тихо и часто заикались. Козлом отпущения был, конечно, стартех. Спасало его от серьезных наказаний то, что некому было его заменить.

Зимой 1951 года, накануне выборов в Советы, замолчал динамик- колокол на «Пятачке» дело политическое. Срыв избирательной компании, подрыв репутации компартии. Да мало ли что можно было пришить в то жестокое время. Дежурным в ту ночь был я. Часов в 11 вечера раздался звонок. Поднял трубку и слышу, кто - то со второго конца провода сообщает, что на « пятачке» не работает радио. « Исправить его немедленно»- приказал инструктор райкома. Побежал к Шестерневу - жил он во второй половине радиоузла. Стучу в двери, тут же сообщаю о ЧП на «Пятачке». В считанные минуты был он на узле, и мы отправились к месту аварии. На улице гололедица, ночь темная, пронзительный ветер. Свет горит только в центре, и на столбе рядом с динамиком. Я лезу на столб, стартех следит за мной. Вот и колокол, подключенный к фидеру 240 V/ первая мысль - поджать клеммы, стал поджимать, а ветер отвернул лампочку и я соединил плоскогубцами два контакта. Короткое замыкание. Тут же вспышка и удар в руку и по всему телу. Шестернев видит это и кричит, чтобы я снимал колокол и лез вниз. Выполняю указание и спускаюсь к земле. Справа от меня в центре клумбы стоит памятник И.Сталину. "И он еще следит за мной", - подумал я, и встал на землю. На радиоузле Шестернев отремонтировал колокол и мы не задерживаясь, отправились назад. Я залез на столб, поднял на веревке динамик и установил его на прежнее место. Колокол заорал на всю округу. Слышно было, конечно и в райкоме партии. «Вот и хорошо, торжественнее пройдут выборы», - подумал я. И. Сталин доволен, улыбается в усы, вот только руке его холодно, не вынимает ее из-за пазухи. Не знал я тогда, что через три года кран зацепит его за шею и сбросит в кузов грузовика.

Во время моей работы на радиоузле пришлось мне устанавливать радиоточки на новой городской улице « Юбилейная» (в честь 70 и – летия И. Сталина). Прокладывать от Лепеля до Старого Лепеля подземный кабель и дальше тянуть воздушную радиолинию через Ст. Лепель и до конца дер. Юркова стена. Из техники был один канавокопатель. Копка ям и установка столбов производилась вручную.

Ямы под столбы помогали копать колхозницы. Шли они на работу нехотя, нога за ногу, как они говорили на прыгон (от русского барщина). Лица их выражали зло на свое начальство и неприязнь к нам, те мы получали деньги, а они за свой труд палочки. При такой оплате труда ждать улыбок на их лицах не приходилось, работы тоже. Каждую яму после них исправляли или копали заново. Одна женщина умудрилась выкопать яму мисочкой: круглую и мелкую на сколько доставала рука, лежа на животе. Пришлось нам перекапывать вновь. Мы ходили на работу пешком. Летом по Ушачкой дороге, вдоль озера, зимой по зимнику через озеро. В одно холодное утро пошли на работу втроем: В. Шаврак, А.Юхновец и я. Вышли на лед у нынешнего ПКиО. Одеты в фуфайки, на плечах когти, сумки с инструментом и едой. Идем вразвалочку, холод лезет за шиворот, гуляет по спине. Толя вспомнил армию (он только от туда) и ускорил шаг, чтобы согреться, мы за ним. С быстрого шага перешли на бег. В молодом задоре озеро перебежали без передышки, отдохнули и за работу. За весь день установили три радиоточки. Сумма в 50 руб. (установка, динамик и абонплата) для большинства колхозников была непосильной, однако интерес к радио люди проявляли, собираясь у соседей послушать его.

За время моей работы я обучился дежурству в аппаратной. Сложного ничего там не было, стартех обучил как включать и выключать аппаратуру. В остальное время он сам следил за напряжением тока и чистотой звучания радиоточки. Чтобы не сидеть без дела учил уроки, читал книги. Больше мне нравилось дежурить на энергобазе. Стоял там дизель А-22. Приходил я за час до начала работы. Заливал солярку, масло и смазывал рабочие узлы перед пуском двигателя. Убедившись в полной готовности, начинаю крутить маховик. После двух-трех оборотов двигатель начинает работать на холостом ходу. После разогрева подключаю его к динамо-машине. На щитке появляется напряжение. На душе радостно, что я самостоятельно сделал все правильно. Часы на стенке показывают 6 30. Опускаю рубильник вниз и уже ток побежал по проводам в аппаратную. В моем динамике пока тихо. Это разогревается аппаратура. Мое ухо у динамика, вот появился шумовой фон, а за ним голос диктора: «Говорит Москва». Это значит, что трансляция началась по всему городу. Я радуюсь своему успеху. Сердце входит в нормальный режим, нервы успокаиваются и я принимаю спокойное рабочее состояние. Сажусь за стол и делаю соответствующие записи в рабочем журнале. Теперь можно заняться уроками и прийти в школу вполне подготовленным.